Банкир Путина | Institutional Investor
Всего три года назад, когда в России господствовали либеральные экономические реформаторы, а нефтяная компания ЮКОС находилась в авангарде растущего частного сектора, казалось, что Внешторгбанк должен определить будущее российского банковского дела. Европейский банк реконструкции и развития и Международная финансовая корпорация, филиал Всемирного банка в частном секторе, вели переговоры с правительством о покупке миноритарного пакета акций государственного банка в рамках подготовки к полномасштабной приватизации. Западный капитал и управленческий опыт, согласно плану, должны были модернизировать второй по величине банк страны и помочь превратить подверженную кризисам банковскую систему России, в которой доминирует государство, в надежного хранителя сбережений и эффективного поставщика кредитов.
Конечно, с тех пор многое изменилось. Реформаторы находятся в бегах перед лицом возрождающегося авторитаризма при президенте Владимире Путине, правительство фактически ренационализировало ЮКОС, лишив его основных активов, а разговоры о банковской реформе затихли.
И все же звезда Внешторгбанка как национальной модели банковского дела сияет ярче, чем когда-либо.
Отдайте должное лидерству Андрея Костина, председателя и главного исполнительного директора с июня 2002 г., который ловко ловил коварные политические ветры России еще со времен своего пребывания в качестве подающего надежды молодого советского дипломата. При Костине Внешторгбанк отложил планы приватизации и научился пользоваться преимуществами государственной собственности, не в последнюю очередь государственной поддержкой ряда местных приобретений. Примечательно, что банк воспользовался краткосрочным прошлогодним кризисом в коммерческом банковском секторе, чтобы в июле скупить Гута-банк, 22-й по величине в стране, за скромную сумму в 1 миллион рублей (34 000 долларов). Эта сделка, организованная Центральным банком Российской Федерации, позволила Внешторгбанку сравняться с Альфа-банком, крупнейшим частным банком страны, и стать вторым розничным учреждением после государственного гиганта Сбербанка.
В сентябре Внешторгбанк также согласился купить 25 процентов Промстройбанка Санкт-Петербурга, девятого по величине банка России, с опционом на покупку остальных в течение двух лет. Среди акционеров Промстройбанка: Владимир Путин, который раскрыл 0,00015% акций, баллотируясь на переизбрание в прошлом году, а также сберегательный счет в банке на сумму 17 435 долларов. А в декабре Национальный банковский совет, группа министров и депутатов Государственной Думы под председательством министра финансов Алексея Кудрина, рекомендовал Внешторгбанку выкупить оставшиеся у Центробанка доли в пяти иностранных банках, включая лондонский Московский народный банк, оставшиеся от Советский период.
Внешторгбанк тоже играет своими финансовыми мускулами. Он использовал свои кредитные рейтинги инвестиционного уровня от Moody’s (Baa2) и Fitch (BBB-) для привлечения $2 млрд на рынке еврооблигаций за последние 15 месяцев. Вырученные средства он вкладывает в новые направления бизнеса, такие как кредитные карты, выпуск которых в 2004 году удвоился до примерно 630 000 карт, и инвестиционно-банковские услуги, где в прошлом году он стал вторым по величине андеррайтером рублевых облигаций с объемом 9,4 миллиарда рублей.
Войска Костина также подрывают частных конкурентов, чтобы получить большую долю на рынке корпоративного кредитования.
Цель состоит в том, чтобы сделать Внешторгбанк, который был основан тогдашним президентом России Борисом Ельциным всего 14 лет назад (его название означает «банк внешней торговли»), в доминирующий банк страны, объясняет старший вице-президент Алексей Акиньшин, ключевой Костин лейтенант и член правления. «Если в России нет национального или, точнее, транснационального лидера банковского дела, такого как Deutsche Bank, значит, мы считаем себя хуже, чем Западная Европа», — сказал Акиньшин Institutional Investor 9.0014 . — А почему мы должны быть хуже?
Смелая заявка на расширение, безусловно, идет в ногу со временем. Администрация Путина усиливает контроль государства над стратегическими отраслями, в первую очередь в связи с продажей подразделения ЮКОСа «Юганскнефтегаз» за 9,3 миллиарда долларов «Роснефти», которая сама переходит в собственность государственного «Газпрома».
Премьер-министр Михаил Фрадков приостановил предложенную реструктуризацию и приватизацию Единой энергетической системы России, национальной электросети. А планы по продаже национальной авиакомпании «Аэрофлот» в этом году были отменены в сентябре Минэкономразвития.
Российская банковская система по-прежнему находится в руках государства, несмотря на усилия отечественных и иностранных коммерческих банков. Сбербанк и Внешторгбанк, два крупнейших по размеру активов, принадлежат федеральному правительству. Газпромбанк, игрок № 3, косвенно контролируется государством через своего основного акционера, государственную компанию «Газпром». Банк Москвы, пятый по величине в стране, принадлежит городскому правительству, и за ним пристально следит мэр Юрий Лужков. (Единственным частным банком в первой пятерке является Альфа-банк Михаила Фридмана, который занимает четвертое место.) Схема устраивает российское правительство; По словам аналитиков и банкиров, в прошлом году Внешторгбанк возглавил ряд дружественных государству инициатив, начиная от кредита в размере 250 миллионов долларов на капитальный ремонт РЖД и заканчивая открытием филиала в Чечне.
«Существует преднамеренная политика удержания государственными банками контроля над более чем половиной банковской системы в течение переходного периода, скажем, от трех до пяти лет», — говорит Алексей Языков, банковский аналитик московской инвестиционной группы «Атон». «Они хотят, чтобы государственные банки контролировали процентные ставки и осуществляли некоторый финансовый контроль над ключевыми секторами экономики».
48-летний Костин, проработавший большую часть 1980-х годов менеджером в советском посольстве в Лондоне, а начало 1990-х — топ-менеджером двух московских коммерческих банков, стремится показать, что Внешторгбанк не является неуклюжим прототипом. коммунистическая бюрократия. С тех пор как он возглавил компанию в июне 2002 года, он активно расширялся. В июне 2004 года активы банка выросли до 12,1 миллиарда долларов (последняя доступная цифра), что почти вдвое превышает уровень 2001 года. за тот же период, в то время как банк увеличил свою розничную клиентскую базу в пять раз, до 620 000.
Покупка Гута Банка добавила дополнительно 400 000 розничных клиентов и активы на 1,2 миллиарда долларов.
Костин и компания используют финансовую мощь банка, чтобы завоевать долю рынка после миникризиса прошлым летом, предлагая кредиты корпоративным клиентам по ставке всего 10 процентов; конкуренты из частного сектора, такие как Альфа-банк, МДМ-банк и Росбанк, обычно взимают от 13 до 14 процентов. По данным российского журнала и исследовательского агентства Эксперт , активы Внешторгбанка (за исключением Гута-банка) подскочили еще на 15% в третьем квартале прошлого года, в то время как активы Альфа-банка упали на 8%, а МДМ выросли на 1,5%. Процентный доход подскочил на 46 процентов в первой половине 2004 года по сравнению с годом ранее, до 201 миллиона долларов.
Внешторгбанк нацелился на расширяющийся российский средний класс, ориентированный на Запад. Его телевизионная рекламная кампания, использующая слоган «энергия успеха», изображает стильных городских пар, сталкивающихся с высококлассными дилеммами, например, достаточно ли высоки их потолки для новой пальмы в горшке.
Сам Костин, фигура в целом замкнутая, отказавшаяся от интервью для этой статьи, изо всех сил старалась раскрепоститься и обратиться к молодому постсоветскому поколению на рождественской вечеринке Внешторгбанка для московской прессы, которая проходила в модном ресторане на Пушкинской. Square и представляли собой развлечения четырех поп-групп. Генеральный директор в очках ненадолго появился, чтобы заверить репортеров, что «мы любим вас», раздал лотерейные призы и поцеловал в щеку одного молодого победителя в мини-юбке.
Ряд настроенных на реформы обозревателей считают, что образ Костина — больше, чем фасад. «Это человек, разбирающийся в современных финансах, более искушенный, чем мы привыкли, человек из российского госсектора», — говорит Любомир Митов, аналитик российских банков Института международных финансов в Вашингтоне.
Костину также приписывают честную коммерческую деятельность, в которой нет признаков коррупции и относительно мало признаков того, что политика влияет на кредитные решения.
«Внешторгбанк регулярно проходит международный аудит, — говорит Томаш Тельма, главный инвестиционный директор Международной финансовой корпорации, филиала Всемирного банка, в Москве. «И картина, по большому счету, такова, что она довольно хорошо управляется и приносит прибыль».
Банк заработал 264 миллиона долларов в 2003 году, согласно отчетам, проверенным Ernst & Young. Однако нестабильность на рынках ценных бумаг привела к падению доходов в первой половине 2004 года до 18 миллионов долларов по сравнению со 119 миллионами долларов годом ранее. Прибыль от операций с ценными бумагами и иностранной валютой упала с 218 млн до 38 млн долларов, поскольку дело ЮКОСа вызвало резкую коррекцию на быстро развивающемся рынке акций и облигаций в России. Затраты также выросли на 44 млн долларов до 207 млн долларов, что частично компенсировало рост процентных доходов на 63 млн долларов.
Даже некоторые коммерческие конкуренты Костина говорят о нем хорошее. «У Внешторгбанка управленческая команда, ориентированная на рынок, — говорит главный экономист Альфа-банка Наталья Орлова.
«Подъем Внешторгбанка мог бы помочь финансовой системе стать лучше».
Одной из причин такой надежды является то, что экспансия Внешторгбанка, вероятно, отнимет у его огромного конкурента Сбербанка большой кусок. Государственный сберегательный банк утратил часть своего подавляющего доминирования советской эпохи, но по-прежнему владеет 62 процентами всех розничных депозитов в России. Усиление конкуренции со стороны Внешторгбанка могло бы улучшить жизнь таких розничных клиентов, как Елена, московский бухгалтер, отказавшаяся назвать свою фамилию. Она пытается накопить 25 000 долларов на квартиру в пределах пешей доступности от центра города. Свою заначку она переложила во Внешторгбанк, соблазнившись процентной ставкой около 9процентов по валютным депозитам, или на 1 процентный пункт выше, чем у Сбербанка. Альфа-банк платит в пределах 10 процентов, но Елена, как и 98 процентов россиян, принявших участие в одном из опросов прошлым летом, не чувствует себя в безопасности, вкладывая свои деньги в частный банк.
Коммерческие банки могут в конечном итоге выиграть от того, что Внешторгбанк бросит вызов Сбербанку, считает Ричард Хейнсворт, банковский аналитик московского отделения «Ренессанс Капитал» и президент рейтингового агентства RusRating. «Самая большая проблема для коммерческих банков — это антиконкурентная политика Сбербанка, который аккумулирует всю ликвидность на рынке», — говорит он. «Внешторгбанк поможет частному сектору, если он ослабит Сбербанк».
Конкурентная угроза, исходящая от Внешторгбанка, а также растущее вмешательство иностранных банков могут ускорить столь необходимую консолидацию разросшегося и неэффективного банковского сектора России, за что ЕБРР и Всемирный банк выступают в течение многих лет. В прошлом году Росбанк, шестой по величине банк России, поглотил Первое ОВК, крупицу некогда могущественной СБС-Агро, а Банковская группа №12 «УралСиб» купила №20 Автобанк-Никойл.
В России по-прежнему насчитывается около 1300 банков, но подавляющее большинство из них слабо капитализированы или связаны с интересами своих владельцев.
Ведущие коммерческие банки начинались как внутренние финансовые подразделения отдельных олигархов — «Альфа» принадлежит Фридману, МДМ — Андрею Мельниченко и Сергею Попову, чьи промышленные интересы сосредоточены в угле и энергетике, а «Росбанк» — магнату из «Норильского никеля» Владимиру Потанину. — или для местных атаманов типа Лужкова. Россияне до сих пор помнят 1998 финансовый кризис, когда большинство частных банков отказались от своих вкладчиков. Это недоверие объясняет, почему конфискация центральным банком крошечного «Содбизнесбанка» в мае прошлого года по обвинениям в совершении преступления вызвала кратковременную банковскую панику, которая привела к краху «Гуты» и завершилась двухдневным изъятием депозитов из «Альфы».
«Клиентская база в России фрагментирована, потому что каждый крупный клиент хотел иметь свой собственный банк», — говорит Владимир Тихомиров, главный экономист «УралСиба», одним из крупнейших акционеров которого является Вагит Алекперов, генеральный директор нефтяного гиганта «Лукойл».
«После кризиса все больше людей осознают, что их пространство для работы довольно ограничено, поэтому я думаю, что вы увидите толчок к консолидации».
Экспансия иностранных банков также заставляет российские коммерческие банки увеличиваться или продаваться, говорит Орлова из Альфа-банка. Прошлым летом BNP Paribas заплатил около 270 миллионов долларов за 45-процентную долю в Русском Стандарте, который стал пионером потребительского кредитного бума за последние два года, в то время как GE Consumer Finance заплатила около 100 миллионов долларов за DeltaBank, одного из ведущих эмитентов карт Visa. Ситибанк, открывшийся в России в начале 1990-х годов, превратился в 13-й по размеру активов банк страны и в пятое место по прибыльности, продемонстрировав семикратное увеличение операционной прибыли в третьем квартале 2004 года до 3,3 млрд рублей (118 млн долларов США). по сравнению с 480 млн руб. во втором квартале, по данным Эксперт . Райффайзенбанк, №11 в России по размеру активов, более чем удвоил рентабельность за квартал, до 1,9 млрд руб.
«Частные банки сейчас находятся в очень тесном рынке», — отмечает Орлова. «Трудно понять, как мы можем сопоставить профиль риска государственных банков, с одной стороны, и иностранных банков, таких как Raiffeisen и Citigroup, с другой».
КОГДА ЕЛЬЦИН СОЗДАВАЛ ВНЕШТОРГБАНК, он хотел создать конкуренцию валютной монополии, которой тогда обладал Внешэкономбанк, кредитор внешней торговли страны, в рамках своей борьбы за власть с тогдашним советским лидером Михаилом Горбачевым. Когда год спустя эта борьба прекратилась с распадом Советского Союза, Внешторгбанк занял тихую нишу, предоставляя торговое финансирование горстке государственных компаний.
После избрания Путина президентом в 2000 году банк начал привлекать внимание многосторонних агентств, которые рассматривали его как средство создания частного противовеса Сбербанку с западными стратегическими инвесторами. Заинтересованность ЕБРР и Всемирного банка вскоре нашла отклик внутри России с новым руководством центрального банка во главе с председателем Сергеем Игнатьевым и его влиятельным заместителем Андреем Козловым.
После прихода в центральный банк в апреле 2002 г. Козлов провел совместный семинар со Всемирным банком, на котором присутствовали представители Международного валютного фонда и Министерства финансов США, для обсуждения доклада Всемирного банка, рекомендующего России приватизировать Сбербанк, чтобы запустить финансовую систему, все еще травмированную 1998 кризис. Козлов сказал иностранным гостям, что приватизация значительной части российских сбережений была слишком радикальным шагом, вспоминает Хейнсворт из RusRating, участвовавший в коллоквиуме. Вместо этого центральный банк решил продвигать Внешторгбанк в качестве конкурента.
Первым шагом Козлова было завербовать Костина, тогдашнего главу Внешэкономбанка, во Внешторгбанк. Второй заключался в передаче формального права собственности на Внешторгбанк от центрального банка Министерству финансов России, которое начало переговоры с ЕБРР и МФК о приватизации Внешторгбанка. План, созданный по образцу трансформации бывших социалистических банковских лидеров в Восточной Европе в 1999 г.
0s, пользовался поддержкой путинского премьер-министра Михаила Касьянова, настроенного на реформы.
В то время Костин был близким соратником Касьянова, который занимал пост министра финансов до того, как занял пост премьер-министра в 2000 году. Эти двое мужчин объединились, чтобы договориться о реструктуризации долга России перед кредиторами в размере 32 миллиардов долларов. Это соглашение, достигнутое в 2000 году, проложило путь к возрождению международной кредитоспособности России.
Однако Костин имеет репутацию осторожного и прагматичного бюрократического выжившего, а не динамичного реформатора. Когда политическая звезда Касьянова угасла в преддверии переизбрания Путина в 2004 году, Костин быстро приспособился к новой государственной линии Кремля. К июню 2003 года, когда IFC утвердила кредит Внешторгбанку в размере 200 миллионов долларов, намереваясь в будущем обменять его на акции, Костин охладел к предложенной сделке. Он никогда не брал кредит. Переговоры между ЕБРР и Минфином также зашли в тупик при преемнике Касьянова Фрадкове.
«Новое правительство дало понять, что ему нужно больше времени, чтобы обдумать, что оно хочет делать с Внешторгбанком и банковским сектором в целом», — дипломатично говорит Тельма из IFC.
ЕБРР и Минфин все еще якобы торгуются о цене. По словам Акиньшина, базирующийся в Лондоне банк придерживается своего первоначального предложения 2002 года в размере 300 миллионов долларов за 20 процентов акций. Внешторгбанк и правительство считают, что к настоящему времени этот пакет стоит как минимум в два раза больше. Для сравнения, у Сбербанка с активами в пять раз больше, но с более медленными перспективами роста, рыночная капитализация составляет примерно 9 долларов.миллиардов, исходя из 14-процентной доли банка, которая торгуется публично.
Акиньшин настаивает на том, что Внешторгбанк в конечном итоге все же движется к какой-то приватизации, но, похоже, он исключает возрождение плана ЕБРР-МФК. «Мы дошли до того, что нам не нужен посредник», — говорит он. «Любой реальный инвестор может прийти к нам напрямую».
В качестве возможной модели он приводит Международный московский банк, 68% которого принадлежит немецкой HVB Group и скандинавскому Nordea Bank, но признает, что правительство намерено сохранить контрольный пакет акций Внешторгбанка «пока».
Отраслевые спекуляции сосредоточились на Deutsche Bank и итальянском Mediobanca как на основных кандидатах на инвестиции во Внешторгбанк. В конце прошлого года немецкие газеты сообщили, что Deutsche вскоре приобретет долю. Deutsche Bank отказывается от комментариев, но Mediobanca более открыт. «У нас было много сотрудничества и хороших отношений с Внешторгбанком», — говорит пресс-секретарь. «Мы не исключаем инвестиции в будущее».
ПОСЛЕДСТВИЯ КОСТИНА ПОДГОТОВИЛИ ЕГО К ВЫХОДУ из борьбы за власть между экономическими реформаторами и siloviki , теневые фигуры из российских спецслужб, которые за последний год взяли на себя все больший контроль над политикой. Он получил докторскую степень. по экономике в 1979 году из Московского государственного университета, Гарвардского университета бывшего Советского Союза, а затем стал восходящей звездой в Министерстве иностранных дел.
Начинал в советском консульстве в Сиднее, затем в 1982 году вернулся в европейский отдел министерства в Москве. С 1985 по 1990 год работал заместителем администратора в советском посольстве в Лондоне. Там Костин завязал выгодную дружбу с Александром Лебедевым, еще одним молодым экономистом, работавшим секретарем посольства, который впоследствии возглавил Национальный резервный банк в Москве. Он занимает 25-е место среди самых богатых людей России по версии Журнал Forbes .
В 1992 году Костин и Лебедев создали брокерскую компанию под названием «Русская инвестиционная компания». С 1993 по 1996 год они вместе работали в банках «Империал» и «Национальный резерв», которые контролировались «Газпромом». Этот опыт привел Костина в круг тогдашнего премьер-министра и основателя «Газпрома» Виктора Черномырдина. Костин вошел в состав политсовета недолговечной политической партии Черномырдина «Наш дом — Россия». В 1996 году он был назначен главой Внешэкономбанка Сергеем Дубининым, главой Центробанка, который впоследствии стал директором Газпрома.
Наблюдатели описывают Костина как сдержанного, тщательного менеджера, который добивается своего, избегая огласки и ссор, характерных для российских властных кругов. «Он бюрократ мягкого типа, — говорит Сергей Рутковский, директор по исследованиям московского рейтингового банковского аналитика. «Вы никогда не увидите его в газетах, хвастающегося тем, какая у него замечательная дача или парикмахерская. Вы никогда не увидите его ни на одной стороне ни в каких скандалах».
Костин, безусловно, справился со своим переходом из Внешэкономбанка во Внешторгбанк в 2002 году с тихой эффективностью. Он и руководство центрального банка разработали план отделения корпоративного банковского бизнеса Внешэкономбанка от его функций по внешнему долгу и слияния корпоративного бизнеса с Внешторгбанком. Этот шаг добавил к балансу Внешторгбанка около $1 млрд активов во второй половине года.
Что еще более важно, Костин собрал команду менеджеров по своему образу и подобию, руководителей за 40, окончивших лучшие советские университеты и сделавших технократическую карьеру в государственном и частном секторах.
45-летний Акиньшин, например, является выпускником Московского финансового института и провел начало 1990-х годов в компании-экспортере древесины «Экспортлес» и полуофициальном Российско-германском торговом банке, прежде чем присоединиться к Костину в качестве начальника отдела операций с иностранной валютой во Внешэкономбанке.
Команда Костина быстро превратила Внешторгбанк из неповоротливого узкого кредитора (почти половина его активов составляли кредиты Газпрому) в динамичный и диверсифицированный банк. Кредиты увеличились на 55 процентов в 2003 году и еще на 25 процентов в первой половине 2004 года, опережая увеличение на 44 и 18 процентов по банковскому сектору в целом. Костин переключил свое внимание с нефти и газа, где конкуренция со стороны международных банков снизила маржу, на бурно развивающиеся строительный и потребительский секторы России. В первом полугодии прошлого года Внешторгбанк выдал только 12 процентов своих кредитов энергетическому сектору.
Следующим приоритетом Костина было развитие потребительского бизнеса.
Внешторгбанк почти удвоил сеть своих московских отделений, до 45, в первой половине прошлого года и попытался дать толчок своему ипотечному бизнесу с командой, переманенной из Delta Credit, московского бутика, основанного поддерживаемым правительством США американо-российским инвестиционным фондом. (Детская организация DeltaBank, DeltaBank, была куплена GE Consumer Finance в августе для ее бизнеса по картам Visa.)
В прошлом году Костин ускорил темпы роста за счет приобретений, начиная с Гута Банка. «За довольно символическую цену мы приобрели хороший банк», — объяснил Костин на редкой пресс-конференции после этой сделки в июле прошлого года. Однако аналитики считают, что Внешторгбанку пришлось влить крупные суммы для покрытия обязательств Гуты.
Костину еще предстоит показать, что он может управлять ростом и превратить свой банк в настоящего национального чемпиона, способного конкурировать с сильнейшими коммерческими конкурентами. Некоторые аналитики и конкуренты сомневаются в его способности сделать это.
Аналитик Хейнсворт отмечает, что Внешторгбанк выдал несколько ипотечных кредитов с тех пор, как в конце 2003 года прибыла команда Дельта Кредит, уступив раннее лидерство в этой области Райффайзенбанку. «Проблема Внешторгбанка не в высшем руководстве, — говорит он. «Это средний менеджмент, который не может реализовать большие инициативы высшего руководства».
Рутковский из «Рейтинга» хладнокровно относится к другому проекту Костина: плану предоставления кредита в размере 1 миллиарда долларов малому и среднему бизнесу, о котором Костин объявил в январе 2004 года после одной из своих периодических встреч с Путиным. «У такого государственного монстра, как Внешторгбанк, нет ни гибкости, ни культуры, чтобы кредитовать малый бизнес в этой стране, — говорит он. «Они живут в параллельных вселенных».
Расходы Внешторгбанка, которые выросли на 27 процентов в годовом исчислении в первом полугодии 2004 года после 49процентный скачок в 2003 году также может быть поводом для беспокойства.
(В кратком заявлении банк объяснил это «ростом расходов на персонал и усилением своей деятельности».)
Несмотря на сомневающихся, Внешторгбанк набрал достаточно сил. Правительство и центральный банк явно хотят, чтобы его роль росла, и росла быстро, и Костин продемонстрировал проницательность, чтобы возглавить банк в коммерческом ключе. Напротив, готовность его соперников-олигархов, занятых в других высокодоходных сферах деятельности, от товаров до сотовых телефонов, защищать свои банковские привилегии находится под вопросом. Ходят слухи, что некоторые российские коммерческие банки продадут свои активы иностранным организациям, таким как UniCredito Italiano или Citigroup.
Все это оставляет Костина в завидном положении, что признает даже один из топ-менеджеров одного ведущего банка частного сектора. «Моя племянница этой весной закончила университет и спросила меня, куда ей пойти работать», — рассказывает он. «Я сказал ей Внешторгбанк».
Российские компании должны иностранным банкам миллиарды
Несмотря на обвал российских фондовых рынков, премьер-министра Владимира Путина, как и других авторитарных капиталистов в Китае и Венесуэле, по крайней мере утешает мысль о том, что финансовый кризис является отказом от западной марки рыночный капитализм и прекрасная возможность для его страны блистать.
«Вера в Соединенные Штаты как лидера свободного мира и рыночной экономики и доверие к Уолл-стрит подорваны навсегда», — злорадствовал недавно Путин. Теперь, предсказал он, Россия, Китай и Индия станут «локомотивами мирового экономического роста».
Однако в реальности все обстоит немного иначе. Действительно, Путин предусмотрительно спрятал большую часть профицита российского бюджета, подпитываемого нефтью, в фонд на черный день в размере 150 миллиардов долларов, а валютные резервы Центрального банка по-прежнему составляют 485 миллиардов долларов. Но этого может быть недостаточно, чтобы выдержать финансовый шторм, с которым сейчас столкнулась Россия. Корпорации России должны в общей сложности 857 миллиардов долларов, а ее банки — 637 миллиардов долларов, причем более половины этого долга номинировано в долларах и евро. В то же время, по оценкам, за последний месяц страну покинуло около 70 миллиардов долларов, а с мая фондовый рынок рухнул более чем на 70 процентов (за тот же период рубль упал на 20 процентов по отношению к доллару).
Кремлю приходится жонглировать спасением российских корпораций и банков по мере наступления сроков погашения их долгов, одновременно теряя более 15 миллиардов долларов в неделю на защиту рубля.
Падение цен явно нанесло ущерб российской экономике, основанной на бензине, но нефть по-прежнему стоит 60 долларов за баррель, как и в 2006 году, когда Россия переживала бум. Настоящая проблема заключается в том, что кризис выявил критическую уязвимость — огромные корпоративные долги перед известными банковскими символами западного капитализма, такими как Deutsche Bank и HSBC. Согласно исследованию банка «УралСиб», корпоративный долг России перед западными банками составляет около 187 миллиардов долларов плюс 116 миллиардов долларов в виде корпоративных еврооблигаций, в то время как российские банки должны 19 долларов.3 миллиарда за границей. Почему богатая нефтью Россия так много заимствовала? Потому что его собственная банковская система была дорогой и неуклюжей, государственные банки не желали давать кредиты, а частные банки часто были ненадежными.
Неудивительно, что многие российские компании искали дешевое финансирование за границей. Откровенно говоря, гордо независимая марка государственного капитализма в России была построена не на нефтяные деньги, а на кредиты западных банков.
В условиях, когда глобальная финансовая система парализована, а суверенный кредитный рейтинг России «негативный», целые отрасли российской экономики теперь не могут найти кредиторов, готовых финансировать свои долги. В то же время потребительский спад нанес ущерб их денежному потоку. Особенно сильно пострадали девелоперы, на долю которых приходится целых 6% ВВП, а также авиакомпании, такие как S7 и КрасЭйр, розничные сети, такие как Х5, и производители автомобилей, такие как ГАЗ, Камаз и АвтоВАЗ. Уже 10 000 рабочих на заводе ГАЗ в Нижнем Новгороде отправлены в оплачиваемый отпуск, 27 российских фирм объявили дефолт по рублевым облигациям, а Курганская энергосбытовая компания обанкротилась после того, как потребители перестали платить по счетам за электроэнергию и лишил компанию возможности оплачивать свои счета за электроэнергию.
покрыть $133 млн рублевых долгов.
Официально Кремль считает, что у него есть капитал, чтобы найти выход из кредитного кризиса. Президент России Дмитрий Медведев выделил почти 230 миллиардов долларов на пакет помощи банкам и другим фирмам. Медведев даже продемонстрировал уверенность России, предложив две недели назад помощь Исландии в размере 5 миллиардов долларов, а газета «Московские новости» предсказывала, что Россия может стать «кредитором последней инстанции» для нуждающейся в деньгах Европы. Но на практике Кремль никак не может спасти каждый обанкротившийся банк и бизнес в России, не говоря уже о Европе.
Какие фирмы утонут, а какие спасутся, зависит от их связей с Кремлем. Альфа-банк, принадлежащий олигархам Петру Авену и Михаилу Фридману, уже имеет долг в размере 2 миллиардов долларов перед Deutsche Bank, полученный государством в обмен на 44-процентную долю Альфы в ВымпелКоме, крупнейшем российском операторе сотовой связи. Если «Альфа» не погасит кредит, «ВымпелКом» станет государственной компанией — ирония судьбы сделок середины 1990-х годов «займы в обмен на акции».
«Роснефть», государственный нефтяной гигант, также должна западным банкам 21 миллиард долларов, и на прошлой неделе Путин выручил ее, заключив сделку с премьер-министром Китая Вэнь Цзябао о кредите почти на 30 миллиардов долларов из Пекина под будущий экспорт нефти. Русал, крупнейшая российская алюминиевая компания, также только что получила от государства пакет рефинансирования на сумму 4,5 миллиарда долларов.
Этот политизированный процесс спасения, безусловно, обострит напряженность между фаворитами Кремля и остальными. Спектакль о помощи олигархов может также в конечном счете испортить популистскую привлекательность Путина и Медведева. Общественное недовольство будет усиливаться по мере того, как доходы падают, а доходы от нефти идут в карманы кремлевских приспешников. России было бы разумно принять ценности свободного рынка, которые Путин в настоящее время унижает: усиление государственного контроля только снизит производительность и усилит коррупцию. Но более вероятно, что Кремль решит выручить своих друзей и различные неуклюжие государственные корпорации, какими бы неэффективными они ни были.